Девушку сидящую на берегу моря

В полях рос исключительно бурьян. По болотам ходить было опасно — их глубины только и ждали чьих-нибудь неосторожных шагов. Алиса снова чувствовала поцелуй моря, читая книги о рыбах моря, о его загадках, о людях, друживших с ним.

Он светит вне зависимости от времени суток. Алиса в черной футболке с портретом Че, черной ветровке, потертых голубых джинсах и кедах. Алиса сидит, обняв колени. Ровно полгода назад она встретила его. Как она его ласково называла про себя — не знаю, она никому не рассказывала. Может так и называла — Саша. Одно из самых больших судов в мире. В его утробе переваривались сотни пенсионеров-пассажиров.

Своё шестое лето она провела в городе, удобно рассевшемся на сопках и погрузившем ноги в море. Море поцеловало сердце и душу девочки. Потом она 12 лет вспомнила тот поцелуй. Вокруг деревни, где Алиса с родителями жила постоянно, тянулись поля и болота.

С пяти утра их переваренных и недоваренных лайнер выплевывал в город. Несколько этих плевков попали под ноги Алисы, когда она, после обеда, отправилась в дом-музей Владимира Арсеньева. Стать его членом можно было только после 35 лет. Алиса этой детали не знала. На выставке надеялась увидеть именно картины юношей-максималистов: Перед входом в дом-музей Алиса встретила юношу.

Ну да, всем известно, что Северная Корея тоталитарная страна, простому туристу туда не попасть. Там, зажатый между офисами, скромно расположился маленький кинотеатр. Перед его входом на постаментах лежали стволы старинных пушек, черные чугунные. В свете фильма Алиса разглядывала нового знакомого. Тонкие черты лица, длинные волосы вьются на концах. Пальцы длинные и тонкие — значит творческий человек.

Алиса и не верила, что кто-нибудь будет с ней нежнее, чем море. Саша оказался нежнее моря. Первый раз он поцеловал ее, спустя ровно три недели после встречи у музея. Они сидели на зеленой лавке. На улице Фокина — владивостокский Арбат. Горели уже и фары автомобилей. Горели и глаза Саши. Губы его мягкие, теплые. Алиса долго не отрывала от его губ свои.

Помнишь, как он гладил именно эти красные шершавые стены? Помнишь, на нем тогда была китайская армейская куртка, зеленые кеды, старые темно-синие джинсы? Помнишь, джинсы были длиннее, чем нужно, и оттого постоянно попадали под пятки кедов, а он их выдергивал и недовольно бубнил? Обязательно за ее столик, без разрешения, подсаживалось воспоминание о Саше. Помнишь, о чем он шутил? Помнишь, какие книги доставал из своего рюкзака?

Целый рассказ или даже роман родится из искреннего желания точно описать лишь одно действие человека. Вот эта девушка, которая сидит на берегу моря: Окружающий мир или свою внутреннюю реальность?

Море вязко пахло йодом.

Оно спокойное — штиль или предштормовое — в белых бурунах? На все эти вопросы необходимо ответить, чтобы создать полноценную картину всего лишь одного действия.

Интересно, как его зовут. Прогуляли часа четыре, а так и не представились друг другу. По внешности ему подходит имя Саша. После выхода из кинотеатра, юноша представился. Они расстались в густой тьме, обменявшись номерами телефонов. Расставались, чтобы потом обязательно встретиться снова. Вместе исходили почти весь город. Теперь почти во всех частях города Алиса натыкалась на воспоминания о Саше. Гуляла по Корейской слободе, и непременно с балкона спрыгивало воспоминание о Саше.

Начну с того, что назову имя девушки — Алиса. Сидит она на холодных камнях Токаревской кошке, прислонившись спиной к маяку. Токаревская кошка — самая южная часть Владивостока. Полоска песка и камней тянется от полуострова Шкота на пару сотен метров в море — Токаревская кошка. Ширина ее от двух до семи метров. Бывает, что у нее отсутствует ширина — если волны достаточно высокие, то местами заливают кошку. Маяк стоит на краю кошки.

Он стоял с задумчивым видом перед дверью. Увидев девушку, без здрасьте-извините сказал: Первый раз сюда, на Дальний Восток, приехал. Во, как он легко живет: Но юноша не позволял ей спрашивать. Да, жизнь у него интересная: Верно для него сама по себе жизнь — чудо. И каждое утро он, видимо, воспринимает, как возвращение в чудо. Хотя может он всего лишь талантливый болтун. Чем, например, докажет, что из Томска приехал автостопом? Юноша говорил и говорил. А я Арсеньева много читал. Дерсу Узала — герой моего детства.

Но чтение книг походило на волшебные сны — они заканчивались, приходилось просыпаться в реальность, от которой тошнило слезами. После ого класса выбор Алисы был однозначный — поступление в университет во Владивосток на специальность морская биология. После вступительных экзаменов, пообещала морю, что никогда больше с ним не расстанется.

Слушая ответы, выбирал путь. Нет, Алиса не видела настоящих нанайцев. И удэгейцев не видела. Раньше она жила на юге Приморского края. В деревне, которую основали староверы. Сейчас, правда, староверов в деревне нет. Фиг знает, откуда они: Алиса у них не спрашивала. Они стараются сами по себе жить, с русскими не общаться. Хотя по-русски отлично говорят.

А после молодые люди гуляли, держась за руки. Держась за руки, они первый и единственный раз шли на Токаревскую кошку. Шли через плохо освещенные дворы полуострова Шкота. Дворы, где горожане гуляли редко, чаще оставляли автомобили на ночь. За дворами шумело море.

Помнишь, что он рассказывал о них? На смотровой площадке — с нее великолепный вид на бухту Золотой Рог — воспоминание о Саше всегда сидело на перилах. Но море не обнимает ни одну из частей города Алисе уже исполнилось пять лет, когда мама отвезла ее к бабушке — во Владивосток.