Дарья калинина полуночный танец контакта

Вот моя Аришенька, тьфу-тьфу, ни разу за целый год даже не чихнула. Здоровая девочка у меня растет. А твоя, как ни приду, все время недужит! Но если не считать теткиного недовольства Алениным слабым здоровьем, во всем остальном ей навещать свою подругу нравилось.

В общем, не все в жизни тети Веры было так плохо, как она это представляла окружающим. Но такая уж была она личность, что любила давить на жалость и активно пользовалась добротой окружающих, стремящихся помочь бедной одинокой матери чем могли. Зачастую Алена наблюдала, как люди отдавали тетке Вере последнее или делились с ней единственным куском, даже не подозревая, что дома в загашнике у тети Веры этих самых кусков скопилось уже на целый каравай.

Ведь к ее приходу мама неизменно накрывала богатый стол, выставляя самые лучшие, припасенные загодя деликатесы и обязательно — огромный кремовый торт. Тетка Вера ничего так не обожала, как эти магазинные тортики, и чем больше в них было жирных сливок или какого другого крема, тем было лучше. Алене иногда даже казалось: А у тебя тортик неудачный, просроченный, наверное. Знаю я, как они там умеют! Сама в торговле не один год проработала, так что уж ты мне можешь не рассказывать!

И всегда при звуках ее высокого, даже чуточку визгливого голоса у Алены дико начинала болеть голова. Алена и сейчас ощущала первые симптомы подступающей мигрени, и ее потянуло в кровать, где она обычно пережидала периоды, которые приходились на гостевые визиты тетки Веры. Вчера еще здорова была, а сегодня утром, как вы к нам в гости собираться начали, притихла и в кровать попросилась.

Может, тебе и впрямь полечиться у нас? Опробовать на себе то, что мы предлагаем людям. И сама полечишься, и эту твою тетю Веру подлечишь.

И что, если я лично займусь работой по организации праздника?

И если раньше она жаловалась только на мужа-подлеца, бросившего ее с грудным ребенком, на соседей-алкашей, доводящих ее своими выходками до белого каления, и на выжившую из ума тетушку, которая хочет ее смерти, то теперь к этим жалобам присоединились еще и жалобы на здоровье, пошатнувшееся, разумеется, в результате плохой экологии, а вовсе не собственного теткиного обжорства.

Излишним соблюдением норм морали тетя Рита себя не утруждала. Но зато за словом в карман она никогда не лезла, умела всем поднять настроение, с ней всегда было хорошо и весело. Она не зудела, не ставила всем в пример себя или свою семью, а просто умела радоваться жизни и радовать других. В ее присутствии даже тетя Вера становилась чуточку добрее. Совсем чуточку, но все же….

Но веселая тетя Рита умерла почти десять лет назад, а вот противная тетя Вера жила и на тот свет явно не собиралась. Хотя теперь, если верить маме, у нее появилась какая-то серьезная болячка, для профилактики которой врачи назначили длительное пребывание тети Веры на свежем воздухе в экологически благоприятном месте.

На памяти самой Алены тетка Вера не болела ни разу. Кажется, только один раз у нее загноился волдырь на пятке, а еще один раз прихватило поджелудочную, когда тетка пожадничала и за один день умяла сразу три торта, подаренных ей ко дню рождения.

А врачи настоятельно рекомендуют Вере смену обстановки и отдых. У нее никогда не получалось внушить маме правильный взгляд на вещи. Или хотя бы добиться, чтобы та ее просто услышала.

Ты знаешь тетю Веру уже столько лет! Она тебе как родная. И сейчас, когда она заболела, неужели, ты ей откажешь в маленькой комнатке? У вас с Васей огромный и такой прекрасный дом! Я уже заверила Веру, что ты будешь рада принять ее у себя. Зачем ты меня так подставляешь?

И ведь тетя Вера даже не была ее настоящей теткой, чтобы мириться с ней и ее выходками, утешаясь мудрым изречением, что родственников мы себе не выбираем. В том-то и дело, что тетка Вера была всего лишь подругой мамы Алены.

Хуже этого известия для нее ничего и быть не могло, потому что более мерзкой, пакостной и вредной тетки за свою жизнь Алена припомнить не могла.

Идея с поездкой на лечебный курорт была провальной, и как она сама не смекнула, что если у них имеется пансионат с водо— и грязелечебницами, где все страждущие могли при желании поправить свое здоровье, то поездку на какой-то другой курорт Василий Петрович воспримет исключительно как личное оскорбление.

Алена чувствовала, что мамин голос начинает дрожать. А доводить маму до слез Алене не хотелось. В отличие от тетки Веры, которая, как была уверена Алена, лишь притворялась больной, у самой Алениной мамы были и гипертония, и проблемы с сердцем и сосудами. Ей как раз нельзя было волноваться. Но что хоть у нее на этот раз? Понимаешь, что это может значить? Алена даже удивилась, услышав про плохие анализы. Неужели на этот раз тетка Вера и впрямь заболела?

А если наливали коньячка или водочки, то и их не брезговала употребить. Это давало тетке Вере возможность пройтись по поводу морального облика тети Риты, что, в общем-то, было близко к правде.

Скорее всего, просто не понял, о ком идет речь. Или ты хочешь поехать сама? Но я в последнее время все время чувствую недомогание. Такая слабость иной раз охватывает… И аппетита совсем нет. Слишком поздно Алена поняла, что со своим предложением поехать и подлечиться куда-то в другое место крупно попала впросак. И то образцово-показательное, как сказали бы раньше, хозяйство, которое тут имелось, также было исключительно делом его рук, нервов, ну и денег, разумеется.

Ведь гостья же, никуда не денешься. И избежать этого никак не удастся, ведь если честно — никаких четких обязанностей в поместье у самой Алены нет. И конечно, тетке Вере это отлично известно.

Если любишь меня, будь добра, держись с ней если не приветливо, то хотя бы вежливо! И продолжала дружить с теткой Верой, игнорируя явную антипатию своей дочери к этой особе. В результате Алена помнила тетю Веру столько же, сколько помнила себя.

Глядя прямо на стоящую перед ней на столе вазу с алыми пионами, Алена не видела роскошных цветов. Она смотрела на них остановившимся взглядом и ни красоты хрустальной вазы, ни прелести свежих, срезанных всего час назад, цветов не замечала. А все потому, что Алена пыталась осмыслить ужасную новость, которую ей только что сообщила по скайпу мама. Эта новость была для Алены словно удар тяжелым мешком по голове, светлое утро омрачилось, и даже солнце, всходящее над горизонтом, казалось, замедлило свой ход и сейчас раздумывало, двигаться ему дальше или закатиться назад.

А соседи-алкоголики, которые так изводили одно время тетку Веру, почему-то тоже куда-то потом подевались. Ну а что касается полоумной тетушки, то она оставила тетке Вере свою квартиру, что, конечно же, говорило не в пользу ее здравого смысла, но все же Алене всегда казалось, что тетке Вере обзывать при этом старушку выжившей из ума сумасшедшей не стоило.

Очень уж они все три были вкусные, а срок годности заканчивался, жалко было бы выбросить такую вкусноту. Впрочем, тот инцидент позволил тетке Вере начать новый виток своих бесконечных жалоб.

Но Алене всегда казалось, что муж, проживший с теткой Верой в браке четыре года, еще долго терпел ее саму и ее бесконечный бубнеж, и зудеж, и пиление его на части. В этом тетка Вера усердствовала особо, то ли надеясь выпилить в итоге из муженька нечто совершенно особенное и уникальное, то ли просто потому, что ей доставлял удовольствие сам процесс. И Алена всегда считала, что четыре года с теткой Верой — это было еще очень долго, мужику следовало поставить еще при жизни памятник за терпение и выдержку.

Ты же знаешь, я к спиртному не очень. И действительно, тетка Вера была убежденной трезвенницей — что есть, то есть. Но лично самой Алене всегда казалось, что лучше бы уж тетя Вера выпивала, чем сидеть на всех праздниках трезвой и зудеть. Как это неприятно, когда вокруг все выпивают, и еще всяко обсуждать окружающих и злобно сплетничать на их счет. Самой Алене куда больше нравилась другая мамина подруга — хохотушка и острячка тетя Рита, которая могла бутылочку вина за один присест влить в себя, а за вечер так даже две или три.

А Алена, посидев с выключившимся планшетом один на один и поняв, что ничего так не высидит, побрела за поддержкой к мужу. Но Василий Петрович — супруг Алены — не осознал размера надвигающейся на них беды.

Пусть подругой давнишней, очень хорошей и многократно проверенной, умеющей сочувственно внимать всем маминым рассказам, но никакой не родственницей, от которой нельзя отказаться, а всего лишь подругой, от которой отказаться очень даже запросто можно! И тем не менее мама Алены не желала прислушиваться к просьбам дочери пореже звать к ним тетю Веру, так как она очень противная.

Она попыталась уточнить у мамы, сколько же будет поправляться здоровье тети Веры, но мама, которая уже сказала все, что хотела, быстро сама свернула разговор и попрощалась с дочерью.

Ведь не девочка уже, а? И муж игриво попытался ущипнуть Алену за бок. Но та в преддверии приезда неприятной гостьи была не в том настроении, чтобы выслушивать его шуточки. Слушай, Вася, а нельзя как-нибудь сделать, чтобы она к нам не приезжала? Так что ты уж перетерпи как-нибудь. Надолго хоть она к нам едет? Алена сердито смотрела на захлопнувшуюся у нее перед носом дверь и чувствовала нарастающее в груди возмущение. И дома появляется лишь поздно вечером, когда уже многие спят, а если не спят, то готовятся ко сну.

Поэтому рассказы тетки Веры о собственном пошатнувшемся здоровье Алена выслушивала с некоторой долей скептицизма. Ей не казалось, что тетка Вера так уж больна. Во всяком случае, портить жизнь окружающим — на это у нее здоровья вполне хватало. Она уже села в поезд и едет, встречайте ее часа через полтора, для этого я тебе и звоню. Вот с этой минуты ясный день для Алены померк навсегда.